Часть 1. Первая встреча

Родилась я в тихой деревушке, но со своими страстями и сюжетами. Отец работал столяром и имел маленькую мастерскую, матушка у меня умерла в родах вместе с неродившимся братиком. Я, будучи маленькой, то и дело путавшейся под ногами отца, призвана была к работе хозяйской: скоблить полы и стол, убираться в горнице, носить воду из колодца и помогать на кухне.

Вечно вся вымазанная сажей, ребенком я росла активным – в свободное время целыми днями бегала по полю с сироткой-Анежкой, моей подружкой, жившей по соседству со старой ворчуньей Язкуль. Девочка-смуглянка, она была обладательницей черных, смолистых волос, редко расчесанных и уложенных. Ее большие карие глаза в темноте казались бездонной тьмой, хранящей мрак и пустоту. Она не отличалась разговорчивостью: с незнакомыми детьми она вообще не общалась. По сути, дружила Анежка только со мной, чем я даже гордилась. Она была мне словно сестричка, такая тихая и умеренная, которая своим присутствием всегда расслабляла меня.

Однажды, когда я натирала большой-пребольшой котел, отец привел в дом человека, которого представил своим давним другом. Этот друг был серьезный, со статной фигурой, прямо настоящий воин! Иногда я долгое время рассматривала его из-за угла и восхищалась этими русыми волосами и высокими сапогами, достающими до колен. А когда воин меня замечал, я быстро убегала и пряталась на нашем чердаке, за кучей ящиков и старой рухлядью.
В очередной раз, гуляя с Анежкой по полю, я делилась своими впечатлениями. Она в ответ только мотала головой, собирая колосья разной длины и формы. «А еще у него есть длинный и тяжелый меч! Я никогда меч вблизи не видала, а тут и потрогать довелось… как же здорово! Сколько врагов почувствовали его в себе! - я то и дело тараторила без умолку, пронзая невидимого врага палкой, - он словно архангел Михаил!».

Каждый раз, когда воин переступал порог нашего дома, я, затаив дыхание, восхищалась его походкой, тяжелыми руками, широкой грудью, мощной шеей, длинным мечом и светлыми длинными волосами, так не сочетавшимися с его грозным видом. И с каждым разом это восхищение удваивалось и удваивалось. От простого воина он дослужился в моих глазах до «Ангела с мечем». Точно, Ангела – чистого и светлого с белоснежными крыльями за спиной. Я так боялась, что он, в последний раз взмахнув птичьим опереньем, покинет меня и улетит высоко в небо, в недостижимый Рай.

Ангел рассказывал мне интересные военные истории, описывал сражения, в которых принимал участие, говорил про места, в которых побывал. И все это было так интересно слушать, что часы сокращались до минут, а минуты до секунд.
«…а потом мы двинулись на восток. Но никто не знал, что там нас подстерегали враги…», - таинственным и приглушенным тоном проговорил Ангел, наклоняясь ко мне.
«Но вы же справились! Вы разбили их войско!», - с невероятной возбужденностью и округленными глазами чуть ли не крикнула я.
«Конечно, разбили! В пух и прах! Спасибо ангелу-хранителю, который оберегал меня от напастей. Я тебе рассказывал, как чуть не умер от раны вот здесь?» - он приложил ладонь чуть ниже ребер справа.
«Да-да, рассказывали! Неужели это он вас спас?»
«Я днями и ночами молился ему и просил о помощи. И у тебя есть ангел-хранитель, который до конца жизни будет оберегать. Он сидит наверху, среди пушистых облаков, и всегда наблюдает за тобой, даже в эту самую минуту. И когда ты будешь нуждаться в помощи, то попроси его о ней, - он услышит и обязательно придет».
И именно в эту самую минуту я поняла, что мой ангел-хранитель сидит прямо передо мной.

Часть3. Невинность

Когда переступаешь порог церкви, чувствуешь неимоверную близость к Богу. Эти каменные ангелы, возвышающиеся у тебя над головой, и лучезарные игры света в витражах… я чувствовала, что разговаривала с Ним, пока стояла перед священником в красивом белом платье с цветами в руках.

Во время венчания я поклялась быть верной женой и любящей матерью. И вот, когда церемония закончилась, и мы направлялись к дому, я предвкушала то, что меня ожидает. В груди все сжималось, потревоженные легкими порывами ветерка цветы слетали с волос, а солнце ослепляло глаза. Пейзажи по сторонам постоянно менялись. Время текло медленно, хотя ехали мы от силы полчаса. Красивый белый конь с желтым пятнышком на голове шагал по крутой тропинке, сквозь густой лесок. Мужские руки крепко держали меня, словно я была вещью, но одновременно держали так нежно, будто это хрусталь. А локоны мои обнимали его шею, игриво щекоча щеки.

Пока мы ехали, я прокручивала момент, когда Анежка помогала мне одеваться. Мы то хихикали, то плакали, то снова хохотали во весь голос. Все же мы были дети, хоть одна из нас и вступала во взрослую жизнь.
«А ты боишься этого?» – спросила Анежка, расчесывая мои длинные волосы.
«Чего боюсь?» - я смущенно делала вид, что не понимала вопроса.
«А то ты не догадываешься о чем я!» - засмеялась она, игриво потянув меня за локон.
«Дурочка! Прекрати!» - я бросила в нее крохотным белым цветочком. Нет, мы все еще самая что ни на есть ребятня. Один ветер в голове и развлечения.
«Когда ты выйдешь замуж, у тебя станет очень мало времени: будешь готовить, убираться, ухаживать за мужем, кормить детей… и совсем меня позабудешь», - Анежка потупила взгляд, тихо ожидая моего ответа. А я с ответом спешить не стала. И только когда приготовления были окончены, я встала и, дойдя до крылечка в длинном мамином платье, повернулась к Анежке: «Если дружба наша настоящая, то мы никогда не расстанемся. И где бы мы не находились порознь, мы всегда будем вместе».

Вдруг лошадь остановилась. Мы подъехали к большому красивому дому, украшенному дикими растениями и деревьями поодаль. Ангел помог слезть с лошади и пригласил внутрь. Поначалу было очень не уютно, ведь я всю жизнь прожила с отцом в нашей маленькой мастерской, и редко бывала в таких красивых помещениях. А теперь вся эта красота считалась моей. Ангел отвел меня наверх по лестнице в комнату. Дверь открылась, и мы переступили порог. Я взглянула на своего мужа и тихонечко присела на кровать, устланную бардовой тканью. Солнце за окном уже садилось за горизонт, и оранжевые блики покрывали собой весь небосвод. Внутри у меня все пульсировало и напрягалось, я совершенно растерялась и не знала, что делать. Ангел заметил мое смущение. Он подошел, опустился на колени и взглянул в светло-голубые глаза. Его руки аккуратно начали развязывать персикового цвета ленту у меня на груди, одновременно покрывая поцелуями шею. Я невольно дрогнула.

Потом рука скользнула по ноге, оголяя ее. Я судорожно вцепилась пальцами в покрывало. Он с нежностью уложил меня на кровать; волосы рассыпались по всей подушке. Сначала с меня чуть спал рукав платья на плече, потом ленты на талии… и в конце я предстала перед Ангелом во всей своей юной, девичьей наготе. Несколько секунд он рассматривал меня, словно боялся прикоснуться к хрупкому цветку, сломать его лепестки. Но желание одержало вверх.
Сначала был стыд, потом боль, а в конце невероятное сладкое блаженство… Я подарила Ангелу свою невинность.

Часть 5. Не уходи, побудь со мною

Следующие месяцы шли тяжелым грузом для меня. Сплетня о том, что мой муж ходит к другой девице, вгоняла в неистовство. А помимо этого я должна была через день другой рожать, и мысли о возможной измене не то, что не давали настроиться на предстоящее событие, - они просто-напросто заставляли сердце уменьшать свой бой.
Дома Ангел вел себя обычно – семейная жизнь и положение, может, и усмирили его страстный пыл, но не стерли все эмоции. Однако я невольно замечала перемены в каждом его движении, в каждой складке на его лице. И вот, женская ревность окончательно овладела мной, – я подозревала все и всех, с кем он имел общение.

Часто приходила я к Анежке, чтобы поплакаться о своем горе и перебрать всех плутовок, какие могли позариться на моего любимого. Анежка лишь успокаивала и пыталась приободрить, ведь волнение могло сказаться на ребенке. Она была единственной моей поддержкой в эту трудную минуту, и я так была этому благодарна. Вот выходишь за порог ее дома, как задышишь всей грудью чистым холодным воздухом, и на душе легче становится, и жить приятней начинается.

В один морозный день я куковала дома одна - Ангел снова ушел по делам - и все время маялась от невыносимой скукоты. Вышивать лениво, а приготовить еду не из чего. Выходить из дома мне было не желательно, ведь на улице скользко и все покрыто непроходимыми сугробами. Но неизвестно, когда муж вернется... И вот, собрав силу воли в кулак, я тепло приоделась, накинула на голову платок и вышла наружу. Аккуратно идя по намеченной дорожке, я двигалась к гумну. Тяжесть в животе была невероятная, а тут еще и пальто вдвое больше меня…
И тут, с полной корзиной разной вкуснятины, я направилась обратно, в теплый и уютный дом. По пути вспомнила, что давно не была у Анежки, ведь было недалеко, чего ль не зайти, правда? Она всегда мне рада, а я угощу ее сладкими пирожками.
Я отперла калитку и, преодолев несколько ступенек, постучала в дверцу. Не отвечает никто… Дело близилось к вечеру, и становилось уже невероятно холодно. Я обошла дом и сквозь морозные узоры на окнах разглядывала, есть ли кто дома. Услышала что-то с другой стороны и обрадовалась! Обошла справа, приготовилась стучать в заднюю дверь да выкрикивать Анежку. Вдруг дверь задняя открывается сама по себе. Не заперто? Ай, Анежка безалаберная, это же надо было - оставить открытой!

Зашла я тихонечко, впустила с собой на кухоньку воздух холодный. Слышу, скрип наверху. Вот она где, красавица без памяти! Поставила я корзинку на пол и пошла на звуки. Но что-то не спокойно мне стало, сердце как начало бешено биться, как вспотели мой ручки, поплохело… захожу я в комнату и… сцена передо мной…
Вспотевшее нагое тело Анежки примыкает к бледному торсу… родному такому, знакомому мне еще с детства… Скачут упругие груди ее, тяжкими вздохами одаряет она комнату. Ангел лобызает ее, хватает за бедра, зацеловывает шею…

В этот момент я не могла пошевелиться. Все то, что я так усердно выкидывала из своей дурной головы, вернулось новой волной. Еще несколько секунд назад я пыталась верить, что все это надуманно завистниками, что не может Ангел предать нашу любовь. Но такого я не ожидала… Анежка… моя любимая Анежка… которая всю жизнь была со мной рядом; с которой я хохотала до упаду, когда было весело, и с которой рыдала, когда было плохо. Я могла ожидать на ее месте кого угодно, даже саму Аннушку, но не ее. Внутри все задрожало, и я навзрыд выбежала из дома, проливая слезы на снег, залитый оранжевым закатом.

Часть 7. Последнее «прощай»

- Это мальчик! – радостно воскликнула Аннушка. Я, вся мокрая и горячая, не могла отдышаться и нарадоваться своему счастию – сын, у меня сын! И в одно мгновение позабыла я всю горечь и печаль, что совсем недавно терзали мою душу. Это ведь настоящее чудо! Какого это осознавать, что ты произвел в мир живую частичку самого себя, которая останется жить на свете, когда тебя уже не будет. Память о том, что ты тоже существовал когда-то и где-то, - ради этого стоит жить.

Я устало приподнялась и протянула руки к своему сокровищу. Этот миг был самым счастливым событием в моей жизни. Я теперь мать… заботливая любящая маменька, оберегающая своего дитя, будто птенца, только вылупившегося из яйца. Аннушка и ее сестра обнимали сначала то меня, то ребенка, поздравляли, а я в ответ благодарила их. И тут… осознала, что со мной рядом не было по-настоящему дорогого человека. Вспомнила, что произошло несколько часов назад, вспомнила весь диалог от начала до конца и крики, звонкую пощечину… и от того внутри так опустело… словно на сердце кинули большой мешок с картошкой, оборвали цепь, и тяжелый груз со страшным грохотом упал вниз…

Сына я назвала Иоанном, что значит «Бог помиловал». Как это необычно смотреть на маленькое беззащитное существо, нуждающееся в поддержке и тепле. Существо, которое не знает еще всей прелести и трудности жизни, разум которого еще не очерствел под натиском лицемерия, лжи и предательства… Сестры расположили меня в большой и просторной комнате и приказали отдохнуть до завтра как следует. Аннушка поставила мне ковш с теплой водицей и полотенцем.
Через час я услыхала шаги и скрип двери. В комнату вошел Ангел, с виду спокойный, но слегка растерянный, а следом за ним…

«Папенька!», - радостно крикнула я и привстала с кровати. Отец подбежал ко мне, на сколько сил хватило, и начал обнимать-целовать. Я даже заметила, что он всплакнул: лицо и глаза покраснели, губа нижняя задрожала. За отцовским плечом я рассматривала Ангела, который тихо стоял сзади. Он, увидев, что я смотрю на него, повернулся к ребенку и взял на руки. Убедившись, что родился сын, на лице его промелькнула улыбка.
«Как назвала?» - спросил Ангел, разглядывая эти маленькие ручки и ножки.
«Иоанн», - тихо ответила я. Разговор не клеился.
«Что же, хорошее имя».
Я только кивнула. Было страшно что-либо ему говорить. Так же страшно, как когда-то в детстве на него смотреть. С виду грозный, неприступный и напоминавший башню. Да и сейчас такой же, только морщин на лице прибавилось, и седина в волосах пробивалась.

Два месяца спустя…
Начало февраля было очень холодным: сугробы на улицах до сих пор лежали метровыми слоями, бедные крыши еле сдерживали этот белоснежный напор, окна были заледеневшие, и покрыты расписными морозными узорами художницы-зимы.
Я, накинутая теплой шалью, сидела с Иоанном в гостиной, на кресле, и кормила малыша грудью. Вдруг сзади повеяло холодком, и я поняла, что вернулся муж. После очередного захода к Анежке…
«Тебе письмо прислали, оно на столе», - обычным своим тоном произнесла я, словно не обратила внимания, что мой муж недавно целовал чужие губы и шею. Даже после рождения сына он продолжал ублажать свои желания, тогда как жена была призвана заниматься ребенком и домашней утварью.
Ангел ничего не ответил. Услышав топанье сапог и шорох меха на плаще, я повернула голову обратно к Иоанну. Признаться, мне было интересно, что писалось в том письме, но спрашивать я не хотела, и вряд ли бы меня посвятили. Но тут следующие слова ввергли меня в шок:
«Завтра я уезжаю на войну», - эта непринужденная фраза потом надолго врезалась мне в память. Я встала с кресла и посмотрела на мужа круглыми глазами. Но промолчала. А что можно было сказать? Я не нашла слов, кроме как «Угу», и отправилась собирать вещи.

Стоя на крыльце со спящим Иоанном, я смотрела на упряженных коней, а Ангел медленно складывал последние приготовленные сумки. Убедившись, что все держится, он повернулся и посмотрел на меня. Его лицо выглядело безразличным, будто он не на войну уезжает, а к приятелю на несколько дней и скоро вернется. Но я знала, чувствовала сердцем, что ему страшно и грустно одновременно. И я кинулась к нему… кинулась с ребенком в его крепкие, мужские объятия, слезно зацеловывала в губы, щеки, нос, лоб, во все-все… Плакала, много плакала… И как только пришла минута расставания, я осознала, что он может не вернуться. Дав ему Иоанна, я сняла с себя золотой крестик, доставшийся мне от покойной маменьки, и надела ему на шею.

«Теперь мой Ангел-хранитель твой. Береги его, чтобы он берег тебя», - любимый улыбнулся в ответ. И я точно убедилась, что в этих улыбке и взгляде читались слова «Прости за все».

Кони пустились в бушующую метель, а я все стояла на морозе и провожала его взглядом, пока зима не скрыла его от меня насовсем…

Часть 9. Хороню в себе боль

Мрак. Мрак и пустота стали моими лучшими друзьями. Матушка-судьба, почему ты так коварна и черства?.. Забрать того, к кому сердце лежало. Вот так вот взять и забрать без объяснения. Чертова воровка!

После известия о кончине моего любимого я стала настоящим мертвецом. Бледная, тощая с торчащими костями, круги под глазами и до ужаса глубокие впадины на щеках. Я вела жизнь затворницы. Ни с кем не разговаривала, никого не впускала… и только Аннушка печально смотрела на меня, жалея изо всех сил. Не нужна мне ничья жалость. Ничего мне не надобно. Вот как душу с сердцем вырвали, тело пустым стало. Пустая, бесформенная оболочка, чья жизнь теперь не имела смысла. Нет-нет, конечно имела! Мой Иоанн, мой мальчик… мое дорогое дитя, частичка Ангела и моя. Живу теперь только ради тебя. Только ради тебя…
Но как бы я не пыталась смириться с утратой, день за днем мне становилось все хуже и хуже. Руки и ноги ослабли, даже подняться с кровати сил не хватало… Я разрешала Аннушке навещать меня да за Иоанном приглядывать, абы что не случилось. Какая же соседушка у меня хорошая, всегда мне помогала, ничего взамен не брала, от чистого сердца благие дела творила. Редко встретишь таких людей: все вокруг такие алчные, эгоистичные, предатели и лицемеры. Нет…
Нет, на Анежку хоть я и зла была, но не могла отнести к таким людям. Ну вот не могла. Изменила она мне с мужем, предала нашу дружбу, но… нет-нет, люблю я ее как сестру. С детства никого ближе не было, язык не повернется обозвать ее.

День был пасмурный, на облаках тучи собирались грозные. Последнее, что я помню, так хотелось мне тогда яблочек жутко. Сочных таких, красных и спелых-спелых… Во рту сухость гадская, голова кружится и болит страшно. Сердце колит в груди, неравномерно стучит, кажется, что вот простучало и замолкло на минутку…
И что меня заставило тогда? Как Аннушка пришла меня навестить, так послала я ее за Анежкой. Так хотела увидеть… нет, чувствовала, что надо мне ее увидеть. Сказать что-то, попросить…

Через полчаса на пороге моего дома стояла она. Красивая со смуглой кожей, как всегда. Но вот выражение лица у нее переменилось. Раньше ее глаза светились лучезарно, а сейчас они потускнели и стали печальные, грустные.
«Подойди, подойди ко мне, Анежка. Ты прости, но чувствую я себя неважно, встать не в состоянии», - я рукой поманила ее к себе. Лоб мой вспотел, жар, наверное…
Анежка молча подошла. Наверное, и она жалела меня: все смотрела на мое частое дыхание, на пот на лице и шее и трясущиеся руки.
«Возьми Иоанна из кроватки, будь добра. И сядь возле меня».

Анежка послушно так и сделала. Держа спящего Иоанна, она присела на краешек кровати и уставилась куда-то в точку, только не на меня. Я улыбнулась.
«Ты, конечно же, знаешь о кончине Ангела, - я остановилась и взглянула на нее. Та лишь кивнула в ответ, - у меня остался сын. Единственное напоминание о нем. О том, что он жил, существовал, любил и… предавал. Нет-нет, Анежка, я тебя ни в коем случае не обвиняю, - дело же давно былое. Знаешь, я же простила тебя. Хоть вначале ревность и злость овладели моей душой, но ведь ты моя любимая подруга, подруга детства, сестра… да, я считала тебя сестрой, ведь никого ближе мне не было».
«Я не хотела… я не думала… Господи», - из ее глаз посыпались слезные хрусталики.
«Не плачь, не плачь по былому, иди всегда вперед и не оборачивайся назад. Ведь в прошлом было много страданий и нечего страдать во второй раз, вспоминая. Что было – то прошло. Анежка, ты выполнишь мою просьбу?» - она вопросительно посмотрела на меня. Я на секунду замялась.

«Если со мной что-либо случится, то я хочу…», - не дав мне договорить, Анежка вздрогнула и даже привстала.
«Прекрати! Что за чушь несешь? У тебя и вправду жар, раз такую ахинею говоришь. Это же обычная болезнь, ты скоро поправишься. Зачем хорониться раньше времени?»
«Прошу, выполни просьбу, - я пропустила ее слова мимо ушей, - когда я покину этот мир, хочу, чтобы Иоанна ты взяла себе. Только тебе я и доверяю. Отец мой старый, беспомощный, сам скоро уйдет в мир иной. А не смотря на то, что Аннушка эти годы не отходила от меня ни на шаг и всегда помогала, сына я хочу доверить тебе. Тебе, в которой я точно уверена и которая оставила в моей жизни крепкий и теплый след. Выполни эту просьбу, единственное, что я прошу».
Анежка сквозь слезы согласилась. Мы обнялись и распрощались. Долго я лежала на постели рядом с Иоанном и гладила его по голове и все нашептывала:

«Дорогой мой мальчик, мой любимый… все будет у тебя хорошо. И вырастишь и станешь великим. Великим, смелым, сильным и справедливым. Ведь нет ничего важнее справедливости и чистого сердца. Люби жизнь, люби людей, прощай врагов и помогай слабым. Ты многого добьешься. У тебя будет большая и крепкая семья: послушные дети, верная жена. Окружат тебя добрые люди и готовые пойти с тобой хоть в ад друзья. Будь же счастлив…», - я поцеловала его в лоб. Его носик сморщился, но малыш не проснулся. А я заснула. Заснула в последний раз и навсегда…

Марию похоронили на старом кладбище, окруженном рвом и цветами. И именно там она смогла обрести вечный покой.

Конец.

ну она ведь любила его....да и ребенок был. как бы тебе не был противен человек, ты с ним многие годы провела и он для тебя нечто родное..своё..поэтому всё равно будет жалко, будешь скучать...да и лучше жить в прекрасном доме этого Ангела, чем в каком то сарае на руках с ребенком. Жаль только, что история трагически закончилась

ну она не удержалась....значит он и ее внешностью приворожил или фигурой там...да и что ей терять то, у нее ведь мужа не было.

А ребенок....он теперь у Анежки и будет..пусть растит его как своего